Карачевская крепость XII–XVIII вв. по данным письменных и археологических источников, В.В. ЗУБАРЕВ, В.В. МИНЕНКО, А.В. ЯГАНОВ Опции

[kusnez]

Публикуется с одобрения авторов.


В.В. ЗУБАРЕВ, В.В. МИНЕНКО, А.В. ЯГАНОВ
Карачевская крепость XII–XVIII вв. по данным письменных
и археологических источников

В статье представлены данные археологических и письменных источников по истории города Карачева Брянской области. Рассматриваются этапы возникновения, развития и упадка крепости XII–XVIII вв., находившейся изначально в составе Черниговского княжества, а затем на юго-западных рубежах Русского государства. Приводятся данные по исторической топографии города XVII–XVIII вв., в том числе материалы, касающиеся соборной церкви Михаила Архангела.

Древнерусский Карачев находился в восточной части Черниговской земли, с конца XI в. оформившейся как Новгород-Северская территория или Новгород-Северский удел [8, с.78]. Он располагался на северо-востоке Новгород-Северского княжества на границе с Землей вятичей – труднопроходимым лесным массивом в междуречье Десны и Оки [17, с.7]. Масштабы освоения этих территорий в домонгольское время неизвестны, хотя по письменным источникам в северной части Земли вятичей (или вблизи ее пределов) уже существовали такие города или волостные центры, как Козельск, Серпейск, Мосальск, Воротынск. Следовательно, северо-восточные границы Новгород-Северского княжества тогда доходили до Угры и, возможно, среднего течения Оки в районе впадения в нее рек Протвы, Нары и Москвы [8].
Памятник археологии «Карачевская крепость XII–XVII вв.»1 расположен в юго-западной части районного центра Брянской области города Карачева на правом высоком берегу реки Снежеть. Пятиугольное в плане городище2 несколько вытянуто с юго-востока на северо-запад. Из укреплений сохранился небольшой фрагмент северного участка вала и заплывшее углубление близ него, указывающее на остатки рва. С запада и юга городище ограничивалось высоким берегом реки, с востока «оврагом, по которому сейчас протянулась Советская улица. В древности этот овраг был, очевидно, дополнительно углублен, а площадка городища с этой стороны усиливалась валом, который очень слабо прослеживается в настоящее время над улицами Советской и К. Маркса» [14, л.8; 15, с.4]. Все остальные следы земляных сооружений срыты или сгладились в XVIII–ХХ вв., а территория памятника застроена одноэтажными частными домами с приусадебными

--------------
1. В некоторых отчетах памятник именуется как «Городище Карачев» или «Татарский вал».
2. Если судить по дорегулярному плану города XVIII в.

[kusnez]

пытался организовать в Карачеве «галанские земли гость Ондрей Фанрынгин» [24, № 142, л.130,133]. Селитренный двор с принадлежностями располагался за городом.
В годы русско-польских войн Карачев по меньшей мере дважды становился ареной боевых столкновений. В марте 1634 г. город выдержал однодневную осаду пришедших со стороны Севска литовцев, которые пытались захватить крепость, но были отбиты [25, № 101, л.247-249]. Второй раз это произошло в январе 1664 г. [27, № 325, л.510]. В декабре того же года воевода Кузьма Бегичев писал о нехватке воинских людей: «уездные люди живут блиско Брянска и Болхова, и те люди в тех городех и в осаде и бывают, а в Карачев не ездят», а «в приход воинских людей осадным людем из города выходить и по воинским людем з города стрелять немочно, потому что вал блиско города, а наряд поставлен выше меры» [27, № 325, л.35-36].
После окончания войны 1654–1667 гг. границы Русского государства значительно отодвинулись на юг и юго-запад, поэтому Карачев постепенно терял свое фортификационное значение. Подробно «городовое строенье» описано в годовой смете, представленной в сентябре 1675 г. воеводой Ф. Кривцовым [29, № 13, л.850об.-860]. «Острог по старой городовой осыпи оставлен тыном дубовым с обламы, наверху катки, под короватми, тарасы рубленые в три угла, тын в вышину два сажени и тын весь подгнил, обламы и катки все огнили и обволялись… И около всего города вал не крут и ров не глыбок, весь осыпался, и во время приходу неприятельских людей в осаде сидеть ненадежно». Если воротные Спасская и Пятницкая башни еще поддерживались, то на глухих башнях сгнила и обвалилась кровля, сами срубы «осели, бес поделки быть нельзя». В крепости было два колодца; один около приказной избы, другой находился в тайнике за юго-восточным углом осыпи, «а вход того колодезя худ, весь огнил». Укрепления берегового склона и рва с напольной стороны пришли в крайнюю ветхость. Внутри города был дубовый рубленый казенный погреб с пушечным зельем, ядрами и дробом, соляной амбар и три хлебных житницы. Вооружение составляли 16 пушек, и пять затинных пищалей. В крепости хранились «тысяча двести пар лыж для приходу воинских людей зимней войны», железные латы, шлемы, наплечники.
По справке Разрядного приказа, составленной на основании сметной росписи 1702 г. «город рубленой строитца вновь по старой осыпи, в нем 2 ворота проезжие, 4 башни глухих. Около всего города мерою 366 сажен, вал острожной с одной стороны в вышину 12 сажень, з другой стороны 9 сажень». Арсенал крепости составляли 10 железных пищалей [31, оп.3, д.75, л.279-279 об.].
Росписной список 1733 г. представляет картину полного запустения и разрушения крепостных сооружений [30, оп.106, д.1180, л.1-2об.]. Сохранялись две восьмигранные