Воспоминания Сандалова Л.М. о 6 октября 1941 года, Цитата из книги "На Московском направлении" начальника Опер. Опции

[proffrus]

"Около 14 часов я и начальник разведки Кочетков находились в комнате Еременко и докладывали по карте последние данные об обстановке. Через некоторое время в комнату вошёл Пигурнов. А примерно через полчаса раздались выкрики: "Немецкие танки. Немецкие танки!" Мы быстро вышли на крыльцо домика и увидели приближающиеся танки. Они с ходу короткими очередями вели огонь из пулемётов. К домику подбежали Мазепов и Захаров, последний на ходу отдавал всем встречающимся командирам приказания немедленно уезжать на новый КП. По воспоминаниям Долгова, я прибежал в оперативный отдел и крикнул:

- Тревога, уезжайте в Белев! При мне оставьте четырёх человек.

Затем я дал распоряжение об отъезде Кочеткову, а Кузнецов - начальнику узла связи, шифровальщикам, АХЧ и столовой. Всё это время в лесу, в районе КП, шла беспорядочная стрельба. Немецкие танки и мотопехота (непосредственно из машин) стреляли из пулемётов и пушек по домикам на КП и плохо замаскированным землянкам (обложенные сверху дерном блиндажи заметны не были). По противнику вели ответную стрельбу подразделения охраны штаба, а также командиры и красноармейца состава КП. Но вот машины оперативного, разведывательного и шифровального отделов скрылись в лесу и по объездной грунтовой дороге направились в Белев. Я подошёл к наблюдавшим за отъездом машин Мазепову и Захарову, который приказал мне обеспечить отъезд с КП всего состава, а затем кратчайшим путём ехать в Хвастовичи.

Мазепов и Захаров тотчас же уехали на моей машине, которую я держал поблизости от землянки.

Я и Кузнецов с группой в составе 12 человек остались на КП. Основным ядром нашей группы были командиры оперативного и разведывательного отделов и по одному человеку от управлений связи и артиллерийского, от штаба ВВС.

Через несколько минут после отъезда Захарова и Мазепова ко мне пришли Калягин, Кабанов, Рухле и другие командиры.

- Решили следовать в Белев одной колонной, - сообщил мне Калягин.

По-видимому, мы демаскировали себя при разговоре. Из вражеской части, которая в районе домика Военного совета вела огневой бой с подразделениями охраны штаба, отделились несколько танков и направились в нашу сторону, стреляя из пулемётов и пушек. Скрываясь за деревьями, нам удалось быстро отойти метров на сто в глубь леса. Находившийся рядом со мной А. Я. Калягин получил лёгкое ранение в ногу. Вскоре вражеские танки возвратились к своей части. Примерно через час стрельба прекратилась. Немецкая моторизованная часть ушла к Брянску. Это были части 47-го моторизованного корпуса - с этого дня уже 2-й армии Гудериана. Корпус устремился мимо нас на Брянск, чтобы захватить его внезапным ударом с тыла. Вражеская часть не подозревала, что наткнулась на фронтовой КП. У шоссе Брянск - Карачев располагалось много наших тыловых частей и учреждений. Моторизованные подразделения противника для обеспечения движения своих войск по шоссе отгоняли наши тыловые части в глубину леса. По-видимому, и наш КП приняли за тыловое учреждение.

После того как в районе КП стало тихо, я и Кузнецов со своей группой возвратились к блиндажам штаба. Ногу Калягину перевязали, и он, прихрамывая, пошёл во главе управления. К этому времени со старого КП все уже уехали на новый. Политическое и артиллерийское управления убыли одной колонной. Большая часть узла связи с телеграфными аппаратами была погружена на грузовые машины и оттянута в глубь леса для движения к Белеву...

... Находились мы на старом КП до темноты...

... В течение всего времени пребывания группы на КП по шоссе от Карачева к Брянску шёл беспрерывный поток автомашин и танков.Шли одна за другой , на расстоянии 100 - 200 метров. В некоторых пунктах вправо и влево от нас периодически вспыхивала оживлённая перестрелка...

... Как мы узнали позже, по другую сторону домика Военного совета в то время находились генерал Еременко с адъютантом, полковник Дубовко и начальник охраны тыла полковник Панкин с несколькими подразделениями охраны. Они, оказывается, также вели огонь по проходящим по шоссе машинам и несколько раз привлекали на себя вражеские подразделения. Если бы мы знали тогда, что командующий фронтом так близко от нас, мы бы присоединились к нему...

Становилось всё темнее. Подул северный ледяной ветер. А вскоре пошёл снег. Это был первый снег в том году. Мы переправили машину через шоссе, погрузились в нее и поехали в Хвастовичи"

[kusnez]

Тут хоть какое-то объяснение есть, почему Ерёменко оказался отделённым от штаба БФ и не ушел вместе с ним. Оказался по ту сторону дороги (западная сторона) и вел бой, штаб находился с восточной стороны и благополучно ушел.

Сандалов получается наших танков не видел и не слышал, хоть и находился на КП до темноты.

"беспрерывный поток машин и танков" и это он описывает 6-е октября.

[proffrus]

Тут хоть какое-то объяснение есть, почему Ерёменко оказался отделённым от штаба БФ и не ушел вместе с ним. Оказался по ту сторону дороги (западная сторона) и вел бой, штаб находился с восточной стороны и благополучно ушел.

Сандалов получается наших танков не видел и не слышал, хоть и находился на КП до темноты.

"беспрерывный поток машин и танков" и это он описывает 6-е октября.

Тут явная нестыковка как минимум в 2х эпизодах:
1) Еременко в отчете: "за это время по моему приказанию была уничтожена в доме вся аппаратура, сожжен с оставшимися документами дом КП. Одним словом были предприняты все меры чтобы в руки к пр-ку ни попало ничего. Оперативной группе штаба под прикрытием нашего огня удалось без потерь уйти и выйти на новый КП. Со мной не осталось ни одного работника штаба"
По Сандалову "по-видимому, мы демаскировали себя при разговоре. Из вражеской части, которая в районе домика Военного совета вела огневой бой с подразделениями охраны штаба, отделились несколько танков и направились в нашу сторону, стреляя из пулемётов и пушек. Скрываясь за деревьями, нам удалось быстро отойти метров на сто в глубь леса. Находившийся рядом со мной А. Я. Калягин получил лёгкое ранение в ногу. Вскоре вражеские танки возвратились к своей части. Примерно через час стрельба прекратилась...После того как в районе КП стало тихо, я и Кузнецов со своей группой возвратились к блиндажам штаба...К этому времени со старого КП все уже уехали на новый. Политическое и артиллерийское управления убыли одной колонной. Большая часть узла связи с телеграфными аппаратами была погружена на грузовые машины и оттянута в глубь леса для движения к Белеву..."
Также по воспоминаниям того же Сандалова он прикопал рабочую карту фронта у одного из телеграфных столбов, а здание КП оставалось целым...
2) то что пишет Сандалов после войны "Как мы узнали позже, по другую сторону домика Военного совета в то время находились генерал Еременко с адъютантом, полковник Дубовко и начальник охраны тыла полковник Панкин с несколькими подразделениями охраны. Они, оказывается, также вели огонь по проходящим по шоссе машинам и несколько раз привлекали на себя вражеские подразделения. Если бы мы знали тогда, что командующий фронтом так близко от нас, мы бы присоединились к нему" выглядит попыткой доказать "а ведь командующий не бежал позорно сразу после нападения", хотя если гипотетически Еременко и "расстреливал немецких автоматчиков из автомата-пистолета", то ровно до того момента когда Сандалов с офицерами вернулся снова на КП (примерно через час после нападения когда шум утих), т.е. Еременко бежал бросив все и всех (впрочем как и Захаров с Мазеповым).
Утверждение что Еременко находился по другую сторону домика КП, изгороди или дороги крайне сомнительно и спорно, описанные моменты в воспоминаниях 2х участвующих лиц (Сандалова и Еременко) разнятся не из за забывчивости того или другого, а из за явной подтасовки фактов одним из офицеров. Представьте себе ситуацию : дорога в лесу, поодаль 2 домика (с изгородью) рядом несколько землянок, блиндажей, десяток машин и множество людей, раздаются выстрелы, начинается суматоха. Офицеры которые находились в одной (КАРЛ) комнате начинают суетится отдавать приказы, кто то грузит в спешке оборудование, кто то отдает приказания, кто то уезжает...НО при всем этом, один офицер находится там до темноты и не видит другого офицера (своего прямого начальника) из за того что он находился по другую сторону дома(дороги, изгороди), при этом его начальник яростно отстреливается, отдает приказания, и сжигает штабной КП со всеми документами...Как то это не вяжется совсем...Товарища полицейского такими байками не растрогаешь...Здесь явно идет процесс оправдания начальника и попытка выгородить его доброе имя во избежания каких либо вымыслов.
Как указывает в своей книге "Вяземская катастрофа" Лев Лопуховский "После окончания перестрелки Сандалов со своей группой вернулся на КП. В некоторых блиндажах узла связи продолжалась работа. Вокруг, как ни странно, не было видно ни убитых, ни раненых, так как стрельбу немцы с дороги вели неприцельно, больше для острастки. Еще раз проверили домик Военного совета. Людей никого не обнаружили. По приказанию Сандалова возле одного из телеграфных столбов закопали огромную отчетную карту фронта, по которой утром докладывали обстановку командующему фронтом. Номер столба записали. По воспоминаниям одного из телефонистов узла связи В.М. Белова, к 18 часам все имущество узла и даже продукты из военторговской столовой были погружены на машины.В кустах была обнаружена подбитая пулеметным огнем грузовая машина полка связи, которую удалось восстановить. Группа Сандалова находилась на этом месте примерно до 21.00"
Все это указывает на то, что командующий Брянским фронтом Еременко Андрей Иванович скорее всего покинул КП сразу после начала нападения немцев на КП фронта.
При этом считаю необходимым процитировать еще один фрагмент из книги Льва Лопуховского " Вяземская катастрофа" :

"Интересный момент, добавляющий еще один характерный штрих в образ А.И. Еременко. Ставка для обороны Курска приняла решение о создании отдельной группы войск в составе 1 – 2 стрелковых, одной кавалерийской дивизий, танковой бригады, мотоциклетного полка и группы генерала Ермакова. Еременко запросили, кого можно было бы назначить командующим, предложив ему «немедленно телеграфировать свои соображения по кандидатуре».

В 12.41 8 октября тот ответил:

«При создавшемся положении, при сосредоточении такой мощной группы, соединенной с группой Ермакова, требуется поставить во второй эшелон энергичного и храброго командира; если у Вас такого нет сейчас, то прошу разрешить лично мне временно руководить этой группой. Я справлюсь с руководством фронтом и командованием непосредственно этой группой. Для этого необходимо:

1. Выслать за мной самолет в район Вздружное; если днем не удастся, то ночью. Самолет должен дать две ракеты. По этому знаку будут зажжены огни.

2. Опергруппу штаба фронта перебросить в район Щигры, а штаб фронта направить в район Елец».

И это в самый критический момент, когда надо было осуществлять приказ Ставки по прорыву войск фронта из окружения с одновременным нанесением удара по орловской группировке Гудериана! В этот же день в 21.00 Шапошников вежливо ответил:

«<…> отсюда встает вопрос о целесообразности оставления Вами в этих условиях армий фронта, которым, по всей видимости, надо будет прилагать большие совместные усилия, чтобы пробить бронетанковые части на востоке и в то же время отбить наступление пехоты с запада.

Не считаете ли возможным возглавить всю эту группу тов. Ермакову?

Шапошников».

Еременко ничего другого не оставалось делать, как согласиться, но при этом он высказал пожелание, что «Ермакову надо поддать перцу».

[kusnez]

Почему Сандалов, находясь на КП до вечера, не видел наших танков?

Он говорит "беспрерывный поток машин и танков", но этого нет даже в немецких отчётах.
Немцы говорят, что прошла колонна на Брянск с лёгкими танками и лишь спустя пару-тройку часов на поддержку и усиление пошла вторая колонная. Вторая вроде из района Карачева и потом ещё через какое-то время третья, с юга, оттуда-же откуда и первая.
Примерно так, в теме про таран, если не путаю, об этом есть.

[proffrus]

Почему Сандалов, находясь на КП до вечера, не видел наших танков?

Он говорит "беспрерывный поток машин и танков", но этого нет даже в немецких отчётах.
Немцы говорят, что прошла колонна на Брянск с лёгкими танками и лишь спустя пару-тройку часов на поддержку и усиление пошла вторая колонная. Вторая вроде из района Карачева и потом ещё через какое-то время третья, с юга, оттуда-же откуда и первая.
Примерно так, в теме про таран, если не путаю, об этом есть.

далеко не факт что танковый таран был именно у КП фронта, я больше чем уверен что здание на фото с тараном не КП фронта, Сандалов в момент подхода (прохода) наших танков мог находиться с офицерами в 100 метрах в лесу, как и следует из его воспоминаний, шум у КП затих примерно через час после вынужденного отхода офицеров штаба в лес, наши танки проезжавшие КП прошли дальше, туда, где судя по всему и прошел танковый таран, этим можно обьяснить что офицеры с Сандаловым находились на КП до вечера, так как советские танки ушедшие дальше (в сторону карачева) смогли разнести немецкую колонну, тем самым затормозив ее. Имея в виду "беспрерывный поток машин и танков" Сандлов говорит не о лесной дороге у штаба, а о шоссе Брянск-Орел, которое им предстояло пересечь чтобы ночью уехать в Хвастовичи. Танковый таран и штаб БФ явно были в разных местах, потому что у штаба оставались неисправные советские машины, на фото немцев этого и близко нет

Сообщение отредактировал proffrus - 4.4.2024, 9:18

[proffrus]

Сыплю вот на Еременко обвинения в сплошной лжи иоправданиях, но каюсь, кое где и не слукавил Андрей Иванович:

"Из письма Л.М. Сандалову бывшего начальника связи Брянского фронта В.Н. Дубовко. г. Ленинград, 5 мая 1962"


Дорогой Леонид Михайлович!

Воспоминания (мемуары) о Центральном и Брянском фронтах следует создать.
Период существования этих фронтов был очень трудным, сложным. Почти
не освещен.
Если тебе удастся восстановить правильно, объективно все наиболее интересные
моменты - будет хорошо. Желаю тебе успеха в этом труде. Со своей стороны
я постараюсь восстановить в памяти и опишу картину «паники» в лесу, на
14 км восточнее Брянска.

Это было 6 октября 1941 г. в 12 час. 30 мин. Число, может быть, я и не совсем
точно указываю. За несколько дней до этого мои контрольные пункты, разбросанные
на всей территории фронта, начали доносить о продвижении немецких войск
уже в тылу 3,13 и 21-й армий. Направления движения этих групп были - Карачев,
Орел, Львов. Немецкие части в основном были мото-механизированные. Я немедленно
докладывал об этом генералу Захарову и информировал тебя. Докладывал
также и дивкомиссару Мазепову (член Военсовета).

Я добился от Захарова решения (с твоей помощью) о подготовке узлов связи
(на случай отхода) в г. Белеве - основного и, как промежуточного, в Хвастовичи.


С этой целью наш полк связи (основной состав) я передислоцировал в г.
Белев и поручил своему заместителю полковнику (ныне генералу) Литвиненко
оборудовать в указанных пунктах узлы связи и установить связь с ГШ КА, Юго-
Западным, Западным фронтами, с нами, 50, 3, 13 и 21-й армиями (телеграфную,
телефонную ВЧ, радио и самолетом У-2). Что им и было исполнено. Все женщины
-связистки были отправлены в Белев.

На старом узле связи были оставлены:

- в переговорной - один комплект Бодо-дуплекс для связи со Ставкой,
один аппарат СТ-35 для переговоров со штабами армий, один аппарат Морзе для
той же цели;

- в блиндаже № 9 - два аппарата СТ-35 для связи со штабами 50, 3, 13 и
21-й армий, несколько аппаратов Морзе, швейцарский коммутатор и телефонный
коммутатор.

Обслуживающий персонал - солдаты-мужчины. Самое ограниченное количество
офицерского состава.

Захаров, придя утром 3 октября в переговорную, «взбесился». Куда девались
девушки из переговорной? По телефону мне было приказано явиться к генералу
Захарову. Я немедленно прибыл. Здесь произошел интересный разговор
между Захаровым и мною. Подробности я не описываю - в печать они не пойдут.

Он забыл, что подготовка нового пункта управления войсками фронта в Белеве
была произведена с его согласия и по утвержденному плану. Ну, а личным
составом полка связи и других частей связи я распоряжался сам. Но Захарова
«огорчило» то, что весь женский состав полка был отправлен в Белев. Причина
его огорчения мне до сих пор не понятна. Вообще, он ко мне относился очень хорошо
и вполне корректно. Ни разу не ругался. Между прочим, Еременко тоже ни
разу не ругался.

4 и 5 октября постепенно мы начали терять телеграфно-телефонные связи
со Ставкой, Западным и Юго-Западным фронтами, затем со штабами 13-й и 21-й
армий. Оставались телеграфные связи со штабами 3-й и 50-й армий и со 2-м эшелоном
штаба фронта в Карачеве. Конечно, радиосвязи были со всеми. Но у нас
любили только прямые провода. Я несколько раз предлагал Захарову переменить пункт управления на Хвастовичи, а еще лучше на Белев. Но командование, получив
известную тебе директиву Ставки «о неумении воевать в окружении», ждало
разрешения Москвы на перемещение штаба фронта и не дождалось.

6-го октября часов в 9.00 я был у Захарова. Доложил ему о состоянии связи.

Приблизительно в 12 час. 30 мин. я вышел из блиндажа № 9, где вел переговоры
со штабом 50-й армии, и увидел, что от дома, где размещался штаб фронта,
бегут офицеры и солдаты. Затем мимо меня проскочила легковая машина М-1, а
в ней я заметил Захарова и Мазепова. Затем я увидел еще ряд машин и в одной из
них тебя. Ты держал в руках карту.

Услышал выстрелы, автоматные очереди и гул многих машин. Я остановил
одного из офицеров, спрашиваю: «Что за паника?» Мне ответили, что «там немецкие
танки».

Я вынул пистолет из кобуры и крикнул: «Стой! Без паники! Офицеры ко
мне!» Ближайшие человек 18 подошли ко мне (остальные продолжали бежать).
Я спрашиваю: «Где командующий?» - «Не знаем». В это время ко мне подошел
полковник Панкин со своим адъютантом, у каждого по автомату. Это начальник
охраны тыла - от НКВД. Я его спрашиваю: «Где командующий?». Он мне сказал,
что командующий со своим адъютантом восточнее дома из автоматов ведут огонь
по немецкой колонне. Я его спросил, как же он оставил командующего фронтом
одного, и предложил ему немедленно вернуться обратно и обеспечить безопасность
командующего. И всей группой мы прибыли к месту восточнее нашего штаба
фронта.

Я увидел такую картину - Еременко и его адъютант (фамилию забыл) с
опушки леса из автоматов вели огонь по немецкой мотомеханизированной колонне.
Немецкая колонна двигалась по дороге в сторону Брянска.

Я доложил Еременко, что я, полковник Панкин с адъютантом и 18 офицеров
штаба фронта прибыли в его распоряжение.

«Стреляйте, стреляйте...» - сказал Еременко, продолжая сам стрелять.

А немецкая колонна продолжала свое движение. Расстояние от нас до колонны
было примерно 300-350 метров. Пистолеты ТТ, которыми мы были вооружены,
на такое расстояние не годились. Тут я заметил, что справа нас обходит
группа немецких автоматчиков. С их стороны летели трассирующие пули. Я доложил
Еременко, что надо выходить из боя. Надо двигаться к войскам или к штабу
фронта.

Он сначала отошел метров тридцать, потом опять вернулся и начал опять
стрелять по колонне. Я ему вторично доложил, что нас обходят справа автоматчики
и надо уходить к войскам, которые нуждаются в руководстве и управлении, и что
стрельба по колонне противника - это занятие не для командующего фронтом.

Я подошел к нему, взял его под руку, и мы опять отошли метров на тридцать.
Но тут Еременко вырвал свою руку и заявил мне: «Уходи, а то убью». Я ему
ответил: «Убивайте, если я заслуживаю, но я еще раз прошу вас уходить отсюда,
вас ждут войска фронта».

Тут я обратился к полковнику Панкину и заявил ему: «Товарищ полковник,
вы отвечаете за жизнь командующего. Надо немедленно вывести его из боя, а мы
будем прикрывать вас справа».
Полковник Панкин с адъютантом подошел к Еременко, и они пошли по дорожке
мимо дома, где располагался штаб фронта, мимо блиндажей узла связи,
мимо столовой. А я и группа офицеров, человек двадцать, начали отходить прямо
на столовую. Тут недалеко был мой блиндаж - «вигвам», рядом была стоянка
моей автомашины. Я зашел к себе в блиндаж, но чемодана и шинели своих не
нашел. Машины тоже не было. Недалеко были блиндажи полка связи, там тоже
было пусто. Несколько дальше, примерно в 2 км, были блиндажи отдельного батальона
связи, но там тоже никого не было.

Вечером я прибыл к домику лесника. Там был Еременко с адъютантом и
полковник Панкин тоже с адъютантом. Еременко объявил, что он уезжает в штаб
3-й армии.

В 1 км от домика лесника были расположены тылы 287-й стрелковой дивизии
и еще ряд тыловых учреждений 3-й армии (ветеринарный лазарет, какой-то
медсанбат, хлебопекарни, очень много гужевого транспорта, мастерские и др.). К
этому же пункту прибыло несколько зенитных батарей, несших службу противовоздушной
обороны Брянска. Из рядового и офицерского состава тыловых учреждений
было сформировано шесть стрелковых рот, из мастерских - артбатарея
76-мм орудий (находились там в ремонте), из зенитной артиллерии - три артбатареи.
В общем, солидная рать.

7 октября в 3.00 было доложено командующему Еременко о сформированных
силах, но он опять объявил, что выезжает в 4.00 к штабу 3-й армии, а нам
предложил пробиваться в направлении к Белеву. Примерно около 4.00 7 октября
Еременко с адъютантом на двух легковых автомашинах уехал в штаб 3-й армии.

Около 5.00 наши силы начали движение к западной окраине населенного
пункта, около которого был расположен штаб фронта (название не помню). Мне
предложили командовать этой группой, но я отказался и предложил командовать
полковнику Панкину. Комиссаром группы был работник политуправления фронта
(полковой комиссар), фамилию его не помню.

На западной окраине деревни N мехдивизия немцев, прорвавшаяся в сторону
Брянска, оставила сильную заставу (машин, бронетранспортеров и танков
около 14), автоматчиков человек 75. Мы ворвались в населенный пункт, что называется,
с ходу. Машины были подбиты нашей артиллерией. Часть автоматчиков
уничтожена, часть удрала в лес. Несколько человек взяли в плен. Допросили их и
расстреляли. Наши потери совершенно незначительные: несколько человек раненых
и три убито.

Огромная колонна на автомашинах, а сзади конные транспорты вылетели
на шоссе Брянск - Орел и вскоре свернули на проселок в направлении Хвастовичи,
Белев. В 5 км от шоссе в лесу стояли два полка (охраны тыла) НКВД, подчиненные
полковнику Панкину. Когда все собрались в этом районе, я предложил
полковнику Панкину двигаться в направлении Белева. Но он решил своими двумя
полками с зенитными батареями нанести удар в тыл прорвавшейся в направлении
Брянска немецкой мотомехдивизии. Я не считал себя вправе вмешиваться
в его действия и заявил, что отправляюсь в штаб фронта в Белев.

На грузовой автомашине ОБС 287-й сд я и прибыл 7 октября в 18.00 в Белев.
Доложил обо всем произошедшем генералу Захарову и члену Военного со-
вета тов. Пономаренко. Доложил также и о командующем фронтом Еременко, о
том, что он в штабе 3-й армии. Когда мы прибыли в Елец, мною был представлен
полковник Панкин (ныне генерал) к награждению орденом Красного Знамени.
Представление было утверждено.

Потери материальной части связи - только то, что находилось в переговорной:
один комплект Бодо-дуплекс, один СТ-35 и один аппарат Морзе. В общем,

дешево отделался. *

Когда началась вся эта паника, я был у блиндажа № 9 и немедленно приказал:


1. Начальнику телеграфной станции передать штабу 50-й армии по СТ-35,
что мимо нашего штаба в сторону Брянска движется мотомехдивизия противника,
выходя им в тыл. Принял сообщение генерал Петров.

2. Дежурному по связи - передать в штаб 3-й армии и на узел связи в Брянске
о том, что наш штаб в опасности.

Приказал всю аппаратуру снять. Связь прекратилась.

3. Наши радиостанции находились по другую сторону - севернее дома, бли-

же к шоссе. Им было по телефону приказано немедленно сняться и следовать в
Белев. Что и было выполнено. Не помню кто, гранатами подорвали переговорную.
^

Вот, в общих чертах, вся эта история. [...]

Оборона и охрана штаба фронта была на самом низком уровне. Полная беспечность
в дни, когда по тылам 3-й и 13-й армий двигались танковые и другие
части противника. Об этом было известно командованию - и никаких мер.

Надо было лучше прикрывать направления на Орел, Курск, Карачев и
Брянск. Ведь все равно пришлось нашим армиям, бросив всю материальную часть,
с большими потерями выходить из окружения. А Орел, Курск, Карачев, Брянск
уже были заняты врагом. А можно было действовать иначе, и указанные выше
города противник, может быть, и не занял бы, а уж если и занял, то значительно
позже и с большими потерями.

Еще об одной особенности управления. Существовало такое положение,
что если армии попадали в окружение, то связь с ними поддерживала непосредственно
Ставка. Что и было в данном случае. Связь со штабами 3-й, 13-й и 21-й
армий, а вернее радиосвязь, начиная с 6 октября держал узел связи Ставки. Нам
передали связь тогда, когда мы были в Щиграх и организовывали выход наших
армий из окружения. л ^ Ц

Что тебя интересует для твоей работы, напиши. Я постараюсь все сделать,
что смогу. [...]

Твой Вячеслав Дубовко

***Дубовко Вячеслав Николаевич - генерал-майор войск связи (1941). В период Великой
Отечественной войны - начальник войск связи 19-й армии, Западного и Брянского фронтов; начальник
Московской школы радиоспециалистов (1942); начальник войск связи Сталинградского и
Донского фронтов; начальник кафедры службы связи (с 1942), военного цикла (с 1943), оперативно
-тактического цикла (с 1944) Военной электротехнической академии связи им. С.М. Буденного.

https://docs.historyrussia.org/ru/nodes/259...t/page/1/zoom/4