Дыхание войны Опции

[bsnural]

Стихи из изданной в городе на Неве книги "Дыхание войны".

ЛОГИКЕ ВОПРЕКИ

По молодости лет
Не ощутил сполна,
А нынче
Просыпается сознание:
Чем дальше в прошлое
Сдвигается война,
Тем ближе для меня
Её дыхание…


* * *

Война была,
Война осталась
Трагедией
Из века в век.
С землёю
Ненависть смешалась,
А ею
Вскормлен человек.


* * *

Пути истории земной
И день, и ночь о том твердят:
Война, война, труд тяжек твой,
Но сколь плачевен результат.


* * *

Мы рождены перед войною,
Но рождены не для войны,
И пусть обходят стороною
Нас дни, что горечью полны.
Я сам не помню сорок первый,
Но помнят многие из нас,
Когда в клубок, свивая нервы,
Тела на части рвал фугас.
О, люди! Разве вы забыли
За эти тридцать с лишним лет
О том, как над Европой выли
Сирены горестей и бед,
Как в реках пенилась и стыла
От крови красная вода…
Россия многое простила,
Забыть не сможет никогда.

1977 год


ПАМЯТНАЯ НОЧЬ

Ночь накануне войны,
Последняя ночь тишины.
Ночь ожиданий и грёз
Рассвет в невозвратность унёс.

И более тысячи дней
Огнём полыхавших ночей
Всем грезилась ночь тишины,
Ночь накануне войны.


Николай Басов (г.Южноуральск, Челябинская обл.)

[HUNTER32]

...Лопата вывернула обрывки ткани, кусок ремня, уперлась во что-то твердое. Копавший тихо вскрикнул. В шесть рук, кто чем, мальчишки стали снимать грунт тонкими слоями. Земля не торопилась отдавать свою тайну, скатывалась с отвала, припорошивая истлевшее сукно и желтеющие под ним человеческие кости. В окопе лежал погибший...

Он лежал лицом вниз, неудобно подмяв под себя руку. Другая, уронив лежащую тут же винтовку, была выброшена вперед, в сторону вражеских траншей. Куча стреляных гильз, плотно спаянная слежавшейся глиной, говорила о жарком бое, о том, что солдатский долг был выполнен до конца.

Дрожащими руками ребята отложили в сторону
слипшиеся гильзы, прикрытую обрывком шинели гранату, отвалившийся от сгнившего приклада ствол винтовки. Было страшно дотрагиваться до обнажённых костей, до остатков истлевшего обмундирования. Слежавшаяся, влажная материя казалась плотной и крепкой, но расползалась при первом прикосновении...

Подбадривая друг друга, мальчишки тщательно перебирали и прощупывали каждый обрывок одежды. Комочек
плотной, слипшейся массы на груди убитого... Это все, что осталось от документов. Разобрать написанное, отделить листки друг от друга было невозможно... Ребята снова и снова перебирали и перещупывали все в поисках солдатского медальона. Тщетно! Солдату суждено было остаться неизвестным.

...Без вести пропавший! Это он в роковом сорок первом до последнего патрона оборонял пограничный рубеж и тогда, когда выстрелы стихли на десятки километров вокруг. Это он лежал за щитком «максима», прикрывая отход товарищей, и, когда понял, что ему уже не уйти, лег на собственную последнюю гранату, отсчитывая четыре последние секунды жизни своей навалившихся на него фашистов. Он поднял в контратаку свой взвод и упал на «ничейной земле», немного не добежав до траншеи врага. Он, обливаясь кровью, вышел из боя и по дороге в санбат прилег, обессилев, на краю оврага, чтобы набраться сил. И не встал.

Это он остался за каменной кладкой братского кладбища в катакомбах Аджимушкая. Он бился до последнего, и ему выпала горькая доля погибнуть так, что некому было рассказать об этом. И это его старушка мать до сих пор достает украдкой от родных желтую, истертую на сгибах бумажку и по слогам читает ранящие ее слова: «...пропал без вести...»

Читает и повторяет много раз, беззвучно шевеля иссохшими от горя губами. Читает и плачет, но нее еще надеется: а вдруг
откроется дверь, и войдет он, веселый, красивый и молодой, каким помнит она его эти тридцать с лишним лет. Надеется, хотя понимает, что ждать уж нечего, что был бы жив, так вернулся бы, нашел способ подать весточку хоть из-за, тридевяти земель коли закинула его туда неведомая военная судьба. Все понимает и продолжает ждать. И будет ждать до последнего своего часа, ибо оставлена надежда этими сухими словами: «пропал без вести...».

А он лежит в лесу, или на солнечном пригорке, или в долине. Спит вечным сном под шорох сосен, под ласковый шелест колосьев и трав, под звонкое журчание ручья. И есть что-то жуткое в этом безвестье, потому что не поведал никто о последних минутах, о сохраненной чести солдата, а осталась возможность думать всякое. И ждет солдат, что кто-то придет, узнает и расскажет людям о геройской смерти его. Ждет терпеливо. А у кремлевской стены горит ему Вечный огонь, напоминая современникам и потомкам о долге перед ним и о его неизвестной судьбе.