Воспоминания партизанки Гупол(Панасенковой) О. Г. 1925г.р, Клетнянская партизанская бригада Опции

[kusnez]

Несколько лет назад к нам(Антикварный салон) в распоряжение попал небольшой архив Ольги Гавриловны.
Архив включает в себя фотоальбом с фотографиями послевоенных встреч партизан Клетнянской бригады в котором есть и пара фотографий военного времени, несколько удостоверений и различных грамот, несколько справок, маленький блокнот с тезисами выступлений Ольги Гавриловны и тетрадь с воспоминаниями.

Эскизы прикрепленных изображений

 

[kusnez]

Весна 1942 г.
Немецко-фашистское командование задумало очистить от партизан тылы своей армии Брянского края. Фашисты решили выловить всех партизан. Нагнали свои части и им сотрудничали полицай и Власовец армия, предатели народа. Когда была брошена основная сила карателей против партизан, все леса блокировали карателями и в это время было трудно партизанам устоять против
такой силы. Были слухи, что карателей было 71 тысяча и они прчёсывали леса, каждый кустик, то брат мой, Сеня, пришёл с группой партизан в наши места, потому что части их партизанов спасались кто как может и их группа, 6 человек, пришли в нашу деревню, ночью пришёл к тёте Наташе Сорокиной и сказал, чтобы она позвала меня, тогда она на завтра пришла до нас с сестрой, и нам рассказала, что был брат Сеня и просил прийти в Сухорев лог, под липу и чтобы я принесла покушать. Тогда меня сестра Мария Т. собрала, уложила в ведро продукты и я пошла. Под горкой собирала, мол, щавель и пришла под липу, где я встретилась с братом Сеней и ещё было 5 партизан и мы с ними условились, что я буду им приносить продукты, они мне
сказали, что будут ночью здесь, а днём уходить в лес, чтобы их никто не видел, так я носила продукты дней 10 и меня заподозрил сосед, потайной полицай Кухночев Василий. Потайных полицаев было у нас 4 человека Кухночев В., Кузик Ал., Колчин Федот, Севырин Григорий. Я их хорошо знала, они винтовок не носили открыто, но следили за каждым шагом за нами. Понесла я продукты в последний раз, но когда я пришла в ночь под липу и положила узелок с продуктами, то только я поднялась на горку и пошла, смотрю идёт за мной и Кузик Ал. с женой и подходит ко мне и говорит: «Что ты здесь делаешь?», я отвечаю: «Пришла на огород лён смотреть», а жена его
говорит: «Это твой узелок», я говорю: «Нет, я незнаю чей». Я иду и они за мной идут. Смотрю, по дороге едут два верховых полицая с Жареевки(Мареевки), подъехали ко мне и говорят: «Что, обед принесла бандюга партизанская, признавайся, а то убъём». Я говорю: «Какой обед, я пришла на огород смотреть», а Кузин подаёт им узелок и говорит: «Вот, по пятам её шли и взяли этот узелок, но она не признаётся». Тогда один полицай, рожонок(?) дразнили или его фамилия такая, он ? слез с лошади и прикладом меня бил, тогда сказали, вот не признаешься, повезём в гестапо, там с тебя семь шкур сдерут, признаешься. И повели меня в деревню и узелок забрали. Привели до нашей хаты, сестру Марию Т. избили, её дети плачут, а они всё топают ногами,
полицией в нашей деревне всё забито. И тогда меня забирают в волость, а сестра остаётся дома, привели в волость за 4 км, не стали допрашивать, а посадили в баню, где была у них предварительная камера. Когда меня завели в баню, то там уже подсадили мне кукушку, одного полицая. Я его знала хорошо, потому что я с его братом училась в школе, а он с братом Сеней учился. Он стал у меня спрашивать, мол, ты не бойся, мы, мол, ночью уйдём в партизаны, и всё стал меня выпытывать, но я ничего не сказала, говорила одно, что я ничего не знаю и всё, а он как змей велял, мол, я знаю брата твоего, учился с ним в одном классе, он меня примет как друга, мол, ты меня не бойся, но я стояла твёрдо, не знаю и всё.
Так он сидел не помню сколько, но долго. Потом ночью его увели. И через три дня меня стали допрашивать в волости, то я и его увидела с винтовкой и повязкой полицая, он смотрит на меня и смеётся и говорит: «Змеёныш партизанский, ничего не говорила». Потом стали допрашивать, какой-то другой полицай или честно не знаю, кричать стали, бить, но я молчала. Потом заставили меня лечь на топчак и взяли резиновую плеть. Ударил три раза до крови, были синяки. Тогда один полицай говорит им: «Не бейте её, ведь она ещё ребёнок. Я её возьму на поруки и отвечаю за неё, если что, сам». Тогда они о чём-то посоветовались и опять в баню посадили. Приходила ко мне Дуся Сорокина, приносила кушать, но я не могла взять ничего, потому что, от страха всё во мне колотилось.
Я даже не могла разговаривать, только головой крутила. Потом меня повели опять в нашу деревню. Когда шли с полицаями, то по дороге встретилась тётя Гаша Понасенкова с Бобровки. Она меня еле узнала и заплакала. Говорит: «Ну, изверги, будет и на нашей улице праздник». То тогда один полицай возвращается и забирает тётю Гашу, а другой ведёт меня и говорит: «Иди, сволочь партизанская, я тебя сейчас убивать буду и партизаны твои не узнают где ты, и брата твоего убъём, и всех бандитов переловим». Я иду, а он мне всед над головой стреляет. Я от страха падаю, а он подходит и бьёт ногой меня. Я тогда поднялась и иду, еле ноги передвигаю, а он прикладом бьёт. Привели в деревню, сестре меня не показывают, а говорят, мол, отправили её в Германию, она сказала, мол,
где брат и остальные партизаны, и где зарыты ваши ямки с вещами, а сестра говорит: «Если же она сказала, то зачем меня с детьми тревожите». И так они ничего не добились, а нас с сестрой отвели к полицаю, Феди Сычёву, на поруки, а хату нашу сожгли. Когда полицаи ушли, мы остались с сестрой в хате полицая, то она меня целовала всю и дети её Валя и Шурик, был ещё маленьким, а Валя, маленькая, так и плакала и спрашивала, тётя Оля тебя они били, а кушать давали, а сама суёт мне хлеб, кушай тётя Оля, а то ты голодная. Вали было 4 года в то время, но я сестре сказала, что я ни в чём не призналась и всё. Мы друг друга понимали по взгляду, так они не добились ничего, а брата в это время не было, они
ходили в разведку,


Продолжение следует