Брянские деньги для Герцена, Уручинское имение Огарева Опции

[Ветеран]

Брянские деньги для разбуженного Герцена или как трубчевское имение Огарева пошло на агитацию

___Многие, со школьной скамьи, помнят двух друзей - Александра Герцена и Николая Огарева, которые в юности в 1827 году на Воробьевых горах принесли клятву отомстить за повешенных декабристов. Потом был, издаваемый в Лондоне «Колокол», а затем и статья Владимира Ленина «Памяти Герцена», в которой вождь мирового пролетариата писал о декабристах и Герцене: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию». Но мало кто знает, что деньги, на которые «разбуженный» Герцен развернул ту самую «агитацию», приведшую в итоге к Октябрьской революции, имели «брянский след».
___После той самой клятвой на Воробьевых горах юные Герцен и Огарев вели образ жизни «золотой молодежи», не укладывающийся в общепринятые нормы. Позже это было названо революционными исканиями. В 1835 году после одной из таких выходок, а именно за «пение пасквильных песен» молодых людей разослали в ссылку по их родовым имениям: Огарева - в Пензу, а Герцена – в Вятку. В пензенской ссылке Огарев и влюбился в племянницу местного губернатора Панчулидзева Марию Рославлеву и вскоре сочетался с ней законным браком. Дав взятку в пять тысяч рублей высокопоставленному дяде-губернатору, молодожены ускользнули из под полицейского надзора, отправившись на Кавказские воды. Здесь то и застигла Огарева весть о смерти отца. В наследство молодому наследнику перешло миллионное состояние, в том числе и имение в Трубчевском уезде. Именно из-за этого небольшого, всего лишь в пять деревень имения, через некоторое время и разгорелся наверное самый большой скандал в русской журналистско-литературной богеме за весь ХIХ век!
___За период, предшествующий интересующим нас событиям, ситуация складывалась как в сценарии одной из «мыльных опер». Оказавшись после провинции в Москве, в самом центре светской жизни, жену Огарева «понесло». У нее «загорелся» пылкий роман с приятелем ее мужа Иваном Галаховым. Пытаясь спасти брак, Огарев повез жену подальше от московских соблазнов за границу. Здесь, жена Огарева и вовсе бросила мужа, уехав в Италию с русским художником Сократом Воробьевым. Сам Огарев, вернувшись в Россию, тоже не долго грустил. Будучи в 1846 году по делам в Пензенской губернии и познакомившись с дочерьми тамошнего предводителя дворянства Алексея Тучкова, Огарев стал вести довольно «раскрепощенный» образ жизни. Узнавший об этом «официальный» тесть Огарева Лев Рославлев написал на пока еще числившегося его зятем Огарева донос о том, что тот, бросив больную жену на водах, вступил в связь сначала со старшей дочерью Тучкова Еленой, затем «уступил» ее Николаю Сатину «…также принадлежащему к секте коммунистов». После чего зять «переключился» на младшую Наталью Тучкову и стал жить с ней гражданским браком.
___Жена Огарева Мария Львовна, ставшая к этому времени беспробудно пить, не давала ему развода и он жил «в грехе», а по высоким морально-этическим нормам позапрошлого века это эпатировало окружающее общество. Более того, она попала под влияние Авдотьи Панаевой (девичья фамилия Брянская (!), которая к тому времени уже была гражданской женой Николая Некрасова. Именно под диктовку Панаевой Мария Львовна вытребовала с Огарева заемные письма на сумму в 85 815 рублей серебром, как гарантию своего обеспечения в случае возможного развода. А пока суд да дело Огарев продолжал содержать свою «законную» жену, выплачивая ей проценты с якобы имевшегося 85-ти тысячного долга. Но этого Марии Огаревой показалось мало, и она отдала заемные письма в суд. В погашение предъявленного ему несуществующего долга Огарев отдал свое упомянутое Трубчевское имение, в которое входили села Уручье и Малечи, а также деревни: Сосновое Болото, Колодное и Переторги. А так как жены дворян в то время не умели эффективно управлять своей собственностью, то Мария Львовна, большую часть времени проводившая за границей, передоверила полученные трубчевские деревни Авдотье Панаевой с условием, что она, так же как ранее это делал Огарев, будет пересылать ей деньги в Париж.
___О том, что произошло после этого, выяснилось только в 1853 году, когда бумаги и письма умершей в Париже от алкоголизма Марии Львовны переслали в Петербург Огареву. Из полученной переписки ему стало известно, что вместо того, чтобы присылать своей подруге, принадлежащие ей деньги, Авдотья Панаева провернула аферу с выходцем из Тифлисской губернии штабс-ротмистром Шаншиевым, а деньги ушли неизвестно куда. Кстати, армянин Шаншиев, став помещиком-«владельцем» пяти трубчевских деревень, на основании этого получил в 1866 году статус орловского дворянина.
___После всего произошедшего Николай Огарев, наконец-то обвенчавшись с Натальей Тучковой, решает было подать в суд на Панаеву с целью отсудить у нее обратно свои брянско-трубчевские владения. Тем более, что он намеревается в скором времени выехать в Лондон, где его уже ждет друг юности Герцен, для того чтобы начать издавать «Колокол». Для выезда за рубеж Огареву остается всего лишь получить паспорт, что для середины XIX века – весьма сложная процедура. Кроме этого, она осложнилась еще одним обстоятельством. Вот что вспоминала по этому поводу ставшая второй женой Наталья Огарева-Тучкова, после визита к ним домой Тургенева: «Раз он (Тургенев, кстати, также бывший орловским помещиком – прим. авт.) зашел к нам в Петербурге в отсутствие Огарева и сказал мне: «Я хотел передать Огареву поручение Некрасова, но все равно, вы ему скажите. Вот в чем дело: Огарев показывает многим письма Марии Львовны и позволяет себе разные о них комментарии. Скажите ему, что Некрасов просит его не продолжать этого, в противном случае он будет вынужден представить письма Огарева к Марии Львовне куда следует, из чего могут быть для Огарева очень серьезные последствия». Речь шла о письмах, в которых Огарев рассказывал о своей связи с Герценом, уже вовсю занимающимся антиправительственной агитацией. В случае обнаружения этих писем Огарева просто-напросто, не выдав ему паспорта, не выпустили бы за границу. В этой ситуации известный поэт Николай Некрасов выглядит неким шантажистом-доносчиком.
___Поэтому Огарев на время замолчал, получил паспорт, уехал к Герцену и уже из-за границы, через доверенных лиц, возбудил-таки судебный процесс против Панаевой. Разбирательство затянулось до 1859 года. Авдотью Панаеву признали виновной. Трубчевского имения, ради которого шел суд, к тому времени у нее уже не было, как не было и денег. Тогда в дело официально вступил Некрасов, выплатив из своего кармана необходимые деньги, чем добился «мировой». Многие полагали, что Некрасов участвовал в этом нечистоплотном деле с самого начала, а не только под конец, когда он выступил в качестве «спонсора» своей гражданской жены. Интерес к огаревским деньгам у Некрасова, как издателя «Современника», фактически конкурента «Колоколу» был не случаен. Как не случаен был и его визит за два года до конца судебной тяжбы в Лондон к Герцену, который не принял его.
___В основе всего скандального «уручьинского дела» лежало неизвестное широкой публике трубчевское имение, оцененное в большие по тем временам деньги, которые в итоге были использованы на издание герценовского «Колокола». Что из этого получилось всем давно известно. Никто не оспаривает величие русских писателей и поэтов, замешанных в этом деле, их творчество живет отдельно от их личной жизни.

Григорий Кожурин, «Клуб любителей истории родного края»
опубликовано в "Брянской учительской газете" № 38(142) от 30.09.2005 г.

[Jonny]

ну что не нашли?

[Ветеран]

... и концовка. Читайте.

Эскизы прикрепленных изображений